РОМАН Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ» СКВОЗЬ ПРИЗМУ РУССКОЙ НАРОДНОЙ СКАЗКИ

В.Н. Осипов, 
методист центра этнокультурного образования АОУ ДПО УР ИРО

Ключевые слова: сказка, народность, герой, идея, образ.

Лишенный, на первый взгляд, светлых тонов роман Ф. М. Достоевского излучает из себя какую-то нежность и тоску по всему человечеству. Роман обладает той притягательной силой, что уже на протяжении долгого времени держит своего читателя в некоем царстве несбыточного счастья. Иллюзия, созданная Достоевским, похожа на древнюю русскую сказку, в которой все может быть. И, читая роман, невольно переступаешь порог того сакрально мира, который влечет тебя по неведомым дорожкам в страну психологических образов, наполненных русскостью «там русский дух, там Русью пахнет». Прочтение романа сквозь призму русской народной сказки, на наш взгляд, не умаляет достоинство произведения, а только более ярко вырисовывает характеры, изображенные автором. Основной художественный признак сказок — их сюжет. Сюжет возникал и развивался благодаря конфликту, a конфликт порождался жизнью, той реальностью, которая не вполне соответствовала народному идеалу. В сказке всегда фигурирует главный герой, вокруг которого разворачивается действие [1]. В романе таким героем является Родион Романович Раскольников, описание, которым сопровождает своего героя Достоевский, само по себе примечательно: «Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен»[2]. Герой красив внешне, и черты лица его придают его образу некую утонченную царственность, если рассмотреть имя героя, то этимология имени Родион связана с историей Древней Греции. Исследователи считают это имя русской формой древнегреческого Иродион – «герой», «героический». На протяжении нескольких столетий его носителями могли быть только священнослужители и представители знати. Отчество его Романович, что, можно предложить, как некую параллель с царствующей в это время династией Романовых, итак перед нами образ сказочного Ивана-царевича.

В сказке победа героя над противником обязательная установка сюжета, но над кем одерживает победу наш Иван-царевич. Достоевский также красочно рисует и злую силу, как правило, в качестве противника Ивана – царевича выступает Баба-Яга, читаем описание старухи-процентщицы: «Это была крошечная, сухая старушонка, лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая. Белобрысые, мало поседевшие волосы ее были жирно смазаны маслом. На ее тонкой и длинной шее, похожей на куриную ногу, было наверчено какое-то фланелевое тряпье, а на плечах, несмотря на жару, болталась вся истрепанная и пожелтелая меховая кацавейка. Старушонка поминутно кашляла и кряхтела»[3] . Перед нами образ Бабы-Яги, кстати, деталью, подчеркивающей этот образ, является описание шеи «…на ее тонкой и длинной шее, похожей на куриную ногу…». Именно, «куриная нога» является постоянным сопутствующим элементом в описании этого персонажа в сказках. Например, в сказке «Царевна-лягушка» мы видим описание избушки Бабы-Яги «Долго ли, коротко ли – прикатился клубочек в лес, к избушке. Стоит та избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается… избушка по его слову повернулась к лесу задом, а к нему передом. Вошел Иван-царевич в избушку и видит: лежит на печи баба-яга — костяная нога». В сказке «Гуси-лебеди» «…стоит избушка на курьих ножках, стоит-поворачивается. В избушке сидит баба-яга, морда жилиная, нога глиняная…». И в сказке «Баба-яга» мы встречаем подобное описание «Стоит в лесу за высоким тыном избушка на курьих ножках, на бараньих рожках, а в избушке сидит баба-яга, костяная нога – холст ткет» [4]. Достоевский вкладывает в описание героев свое отношение к ним, он явно симпатизирует Родиону Раскольникову и вкладывает в его уста идею, ради которой Родион идет на «пробу», а идея-то заключается в том, что «Я только в главную мысль мою верю. Она именно состоит в том, что люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово». «...первый разряд, то есть материал, говоря вообще, люди по натуре своей консервативные, чинные, живут в послушании и любят быть послушными. По-моему, они и обязаны быть послушными, потому что это их назначение, и тут решительно нет ничего для них унизительного». «Второй разряд, все преступают закон, разрушители, или склонны к тому, судя по способностям. Преступления этих людей, разумеется, относительны и многоразличны; большею частию они требуют, в весьма разнообразных заявлениях, разрушения настоящего во имя лучшего (курсив наш О. В.). Но если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь – смотря, впрочем, по идее и по размерам ее, (курсив наш О. В.) – это заметьте»[3]. Сказочные персонажи, как известно, раскрываются, прежде всего, в действии, и это – главный прием их изображения. В романе идея, которой наполнен герой, заставляет его действовать, иногда даже против воли последнего, но таков закон бытия, и наш герой «во имя лучшего» идет на самопожертвование. Идея, как ему кажется хороша – осчастливить все человечество, но для того, чтобы осуществить ее нужны средства, а они таятся у Бабы-яги в сундуках «ключи она, стало быть, в правом кармане носит... Все на одной связке, в стальном кольце... И там один ключ есть всех больше, втрое, с зубчатою бородкой, конечно, не от комода... Стало быть, есть еще какая-нибудь шкатулка, али укладка... Вот это любопытно. У укладок всё такие ключи... »[3]. И герой идет на то, чтобы уничтожить зло в образе Бабы-яги «... всё в руках человека, и всё-то он мимо носу проносит, единственно от одной трусости... это уж аксиома... Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся...», мысль о том, что он совершает правое дело укрепляется в нем ежеминутно «коли действительно не подлец человек, весь вообще, весь род то есть человеческий, то значит, что остальное всё – предрассудки, одни только страхи напущенные, и нет никаких преград, и так тому и следует быть!...»[3]. «Теперь же письмо матери вдруг как громом в него ударило. Ясно, что теперь надо было не тосковать, не страдать пассивно, одними рассуждениями о том, что вопросы неразрешимы, а непременно что-нибудь сделать, и сейчас же, и поскорее. Во что бы то ни стало надо решиться, хоть на что-нибудь, или...«Или отказаться от жизни совсем! — вскричал он вдруг в исступлении, — послушно принять судьбу, как она есть, раз навсегда, и задушить в себе всё, отказавшись от всякою права действовать, жить и любить!»[3]. Далее мы слышим в разговоре студента и офицера, следующее рассуждение, подтверждающее идею Родиона: «Слушай дальше. С другой стороны, молодые, свежие силы, пропадающие даром без поддержки, и это тысячами, и это всюду! Сто, тысячу добрых дел и начинаний, которые можно устроить и поправить на старухины деньги, обреченные в монастырь! Сотни, тысячи, может быть, существований, направленных на дорогу; десятки семейств, спасенных от нищеты, от разложения, от гибели, от разврата, от венерических больниц, — и всё это на ее деньги. Убей ее и возьми ее деньги, с тем чтобы с их помощию посвятить потом себя на служение всему человечеству и общему делу»[3]. И свершается, то, что давно должно было свершиться, что витало в воздухе сказочного бытия. Иван-царевич уничтожает зло, убивая старуху-процентщицу, и подобно Петру в Повести о Петре и Февронии Муромских, совершившему подвиг ради брата: «Змей же, обратившись в свое естественное обличье, затрепетал и умер, и обрызгал он блаженного князя Петра своей кровью. Петр же от зловредной той крови покрылся струпьями, и появились на теле его язвы, и охватила его тяжкая болезнь. И искал он у многих врачей от своего недуга исцеление, но ни у кого не нашел» [5], герой наш покрывается струпьями не физического, а нравственного начала, и на помощь ему приходят добрые силы в образе Сонечки Мармеладовой. Достоевский применяет также в романе принцип антитезы, что характерно для сказок. Персонажи контрастно распределяются по полюсам добра и зла. Соня Мармеладова является явным прототипом сказочного героя, будь-то доброй феей или падчерицей, во-первых, как многие герои сказок, она воспитывается мачехой, во-вторых, для нее характерно и описание, которое дает ее отец: «..моя Соня (безответная она, и голосок у ней такой кроткий, белокуренькая, личико всегда бледненькое, худенькое)»[3], для сравнения в сказке А. С. Пушкина «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» дается подобное же описание царевны:

«Но царевна молодая,
Тихомолком расцветая,
Между тем росла, росла,
Поднялась – и расцвела,
Белолица, черноброва,
Нраву кроткого такого» [6].

и наконец, испытания, которым она подвержена, благодаря свой мачехе, все это создает образ сказочной героини. Само имя Софья этимологически восходит к древнегреческому языку и обозначает мудрость, и эта мудрость помогает исцелению героя.

Традиционно сказочные мотивы подвергаются утроению: три задачи, три поездки, три встречи и т. д. Это создает размеренный эпический ритм, философскую тональность, сдерживает динамическую стремительность сюжетного действия. Но главное – утроения служат выявлению идеи сюжета, так и в романе мы видим тройственность происходящих событий: Раскольников совершает преступление на 3-ий день повествования в романе; Раскольников звонит в дверь старухи 3 раза перед совершением преступления; Родион признается Соне в преступлении на 3-ий день знакомства с ней; около трех лет Раскольников не видится со своей матерью и сестрой до их приезда в Петербург и т. д. Кроме того, в романе встречаются выражения, содержащее в себе число «три»: «в трех шагах», «в трех шагах от стола», ремонт одной из квартир, в доме, где проживает старуха процентщица, производится на третьем этаже и т.п. Это и три встречи Родиона Раскольникова с Соней наедине – все три встречи обнажают суть теории Раскольникова, и как целительный бальзам Божественной мудрости очищают его от нравственных болячек; это и три встречи с Порфирием Петровичем, которого можно сравнить с той путеводной нитью, что приведет героя к счастливому концу. Все герои-помощники сопровождают героя, но выбор пути остается за ним.

Роман Достоевского имеет ту же структуру, что и сказка, здесь мы видим зачин «В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С — м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К — ну мосту» [3], похожий на зачин «В некотором царстве жил-был купец. Двенадцать лет жил он в супружестве, и родилась у него только одна дочь – Василиса Прекрасная» [7] или «Жил-был царь Берендей, у него было три сына, младшего звали Иваном»[8] и т.п.

Кульминация романа – признание Раскольникова Сонечке в том, что именно он убил старуху процентщицу и Лизавету, и раскаяние перед народом, как духовный подвиг героя [3]. Это один из самых напряженных и «критических» эпизодов романа.

И в завершении романа, как и в концовке сказок, которые заканчиваются, как правило, победой героя над злом и символизируют долгую и счастливую жизнь, «стали они жить-поживать и добра наживать», или «с тех пор жили они долго и счастливо», мы слышим такую же жизнеутверждающую ноту «Семь лет, только семь лет! В начале своего счастия, в иные мгновения, они оба готовы были смотреть на эти семь лет, как на семь дней. Он даже и не знал того, что новая жизнь не даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом... Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью».

Таким образом, мы можем утверждать, что роман Достоевского есть переложение русской народной сказки с типичными для сказки сюжетными линиями и мотивами, но самое главное, с присущей сказке русской психологией народного духа – ожидания счастья.



ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. 3yeвa T. B., Kиpдaн Б. П. Русский фольклор – M., 2002 г. Сказки как вид народной прозы. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.textologia.ru/literature/russkiy-folklor/skazki/skazki-kak-vid-narodnoy-prozi/3281/?q=471&n=3281. (Дата обращения: 22. 05. 2019).

2. Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://ilibrary.ru/text/69/p.1/index.html (Дата обращения: 22. 05. 2019).

3. Там же.

4. Сказки про Бабу-ягу. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://nukadeti.ru/skazki/pro_babu_yagu. (Дата обращения: 22. 05. 2019).

5. Повесть о Петре и Февронии – Ермолай-Еразм. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://azbyka.ru/fiction/povest-o-petre-i-fevronii/ (Дата обращения: 22. 05. 2019).

6. Александр Пушкин «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях». [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://ilibrary.ru/text/457/p.1/index.html (Дата обращения: 22. 05. 2019).

7. Василиса Прекрасная. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://azbyka.ru/fiction/russkie-narodnye-skazki/#n3 (Дата обращения: 22. 05. 2019).

8. Иван-царевич и серый волк. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://azbyka.ru/fiction/russkie-narodnye-skazki/#n19 (Дата обращения: 22. 05. 2019).